Дальневосточный треугольник: русские сыновья азиатских вождей. Часть 2. Наследники или заложники?

Летом 89-го в Пекине молодежь вышла на улицы. Студенты требовали гражданских свобод. В толпе иногда мелькали портреты молодого человека в форме советского офицера – символ чести и героизма, вечно молодой сын председателя Аньин. Было у него и другое имя – Сергей, Серёжа.

Летом 89-го в Пекине молодежь вышла на улицы требовать гражданских свобод

До сих пор судьбы Николая и Сергея засекречены спецслужбами Китая, Тайваня и России. Сыновья смертельных врагов даже не подозревали, что всю жизнь были связаны миллионами общих нитей. Каждого из них готовили в «наследники трона» китайской «империи». И у каждого был шанс перевернуть ход истории своего народа.

2500 лет назад учение Конфуция заложило нравственные основы Китая. Долг человека перед родителями оказался выше его долга перед государством. Плохой сын не мог быть хорошим гражданином. В спящий, опутанный традициями Китай ворвался 20-й век. Император лишился престола, и Древний Китай превратился в кипящий котел хаоса и анархии, в котором, как в той мутной воде, пытались поймать свою «золотую рыбку удачи» агенты влияния практически всех заинтересованных стран, выбирая, словно для ставок в игре, наиболее значимую политическую и военную силу в слабеющем Китае. На начало 20-х такой силой виделся Гоминьдан.

Чан Кайши был настолько доволен и стремглав развивающимися событиями, и обещанной Советской Россией поддержкой, что в 24-м году заявил о скором вступлении своей партии в Коминтерн. У лидера китайских националистов почти не было времени для собственной семьи. Поэтому его сын Цзян Цзинго видел отца очень редко. В 1925 году Чан Кайши отправил 15-летнего подростка учиться в Москву, в университет Трудящихся Востока. Этим поступком он подчеркивал желание и дальше сотрудничать с Советским Союзом. Чан Каши собирался укреплять свою власть, ему очень были нужны образованные люди, и он рассчитывал на сына. Если бы генерал знал, какой трагедией и позором обернется для него путешествие сына в Москву… В этом же году Мао Цзэдун активный член компартии Китая праздновал трехлетие своего первенца Аньина. Мальчик рос крепким и жизнерадостным. Мао был счастлив. Он даже не мог представить, какие страшные испытания ждут его семью. Мао и Чан, два отца, два лидера, они еще терпели друг друга, но их жажда единоличной власти уже приближала Китай к роковой черте. Москва, 1925 год. Почти два месяца добирался Цзян Цзинго до столицы мирового пролетариата. Вместе с ним приехали еще 300 детей китайской элиты. Встретили их тепло и на первое время расселили по семьям советских революционеров. Сын Чан Кайши два месяца жил у Анны Ульяновой-Елизаровой, старшей сестры самого Ленина. В университете студентам предложили взять русские имена и фамилии. Нарасхват пошли такие как Каменев, Зиновьев, Жданов. Цзян Цзинго стал Елизаровым. Так и записали в его новом советском паспорте: Николай Владимирович Елизаров. Университет Трудящихся Востока стоял напротив храма Христа Спасителя. Даже в те голодные годы китайских студентов кормили 5 раз в день, выдавали одежду и обувь. В одном здании находились аудитории, библиотека и общежитие. Молодых китайцев учили делать революцию – организовывать явную и подпольную работу на территории Китая. Это была комплексная подготовка идеологических борцов, умевших собирать информацию о Китае и готовых делиться ею с Россией. 31 мая 1927 года, газета «Правда»: "Студентам Коммунистического Университета Трудящихся Востока. Дорогие товарищи! Выполняя свои задачи, университет посылает сейчас в огонь борьбы новые кадры борцов, свой четвёртый выпуск окончивших университет слушателей, представляющих 74 национальности, товарищей, вооружённых могучим оружием ленинизма. Товарищи идут на боевую работу в один из ответственнейших моментов истории, в момент, когда мировой и, прежде всего, английский империализм пытается схватить за горло китайскую революцию и в то же время бросает вызов первому в мире пролетарскому государству - Советскому Союзу - в надежде уничтожить непоколебимый и могучий оплот пролетариев всех стран. Приветствуя товарищей выпускников, выражаю твёрдую уверенность, что они с честью выполнят свой долг перед пролетариатом и отдадут все свои силы и знания делу освобождения трудящихся Востока от гнёта империализма. И. Сталин". В агитфильмах Николай видел лицо своего отца, лучшего друга и надежду советской власти, генералиссимуса Чан Кайши. Отец принимал парады, отдавал приказы и улыбался. Комсомолец Николай визжал от восторга. Он еще не знал, что скоро вместо восторгов ему придется изображать крайнее негодование. Тем временем в далеком Китае у пока еще соратника Чан Кайши Мао Цзэдуна подрастали его сыновья. В 27-м старшему Аньину исполнилось 5 лет. Первые знания ребенок получил от матери. Именно мать научила его начальной грамоте и правилам поведения, заложив очень глубокую нравственную основу. Мао было некогда возиться с сыном, у него наступал решающий момент в борьбе за власть.

Чан Кайши становился очень сильным и независимым, компартия Китая теряла свои позиции. Поэтому в Коминтерне подписали секретный приказ об аресте и ликвидации Чан Кайши. Но генералиссимус нанес упреждающий удар. 12 апреля 1927 года он объявил компартию вне закона. Мао Цзэдун едва успел скрыться в горах с небольшим отрядом. Его жена и три маленьких сына оказались брошенными на произвол судьбы в самом пекле гражданской войны. В это время их отец Мао Цзэдун находился на территории коммунистических районов Цзянси (Центральный Китай) в четырёхэшелонированном окружении гоминьдановских войск. С большими потерями коммунистам удалось прорваться через заслоны националистов и уйти в горные районы Гуйчжоу. Затем - марш на север, по труднопроходимым тропам в горах. Этот марш Китайской Красной Армии назвали Великим. В октябре 1935 года она с большими потерями пришла в город Яньань, который решено было сделать новым форпостом Коммунистической Партии.

Солдаты Чан Кайши сажали коммунистов в клетки, рубили головы, прямо на улицах расстреливали без суда. Чан Кайши, отец комсомольца Николая Елизарова, стал абсолютным правителем Китая. После кровавой резни в Китае уже никто не гарантировал безопасность сына Чан Кайши в Москве. Со стороны вчерашних друзей посыпались угрозы. Домой в Китай его не отпустили. А он, 17-летний юноша, стремился выжить любым способом. И Николай использовал свой единственный шанс: он публично отрекся от отца. Хотя для китайца это был самый тяжелый грех и самое страшное преступление. 21 апреля 1927 года, газета «Правда»: «Кайши, я думаю, ты не захочешь читать это письмо. Но это последнее мое письмо, и мне все равно, прочтешь ты его или нет. Я знаю только революцию, и больше не знаю тебя, как отца. Ты – черная собака китайской реакции». Через несколько дней эту газету с переводом принесли Чан Кайши. Генералиссимус повесил ее на стену и молча расстрелял из пистолета. А в Москве китайские студенты устроили демонстрацию, принесли большого бумажного дракона с надписью на боку «Гоминьдан». Комсомолец Николай Елизаров под аплодисменты отрубил дракону голову. Говорят, в этот момент он смеялся и плакал. Его оставили в покое, наедине со своим преступлением. Войска Чан Кайши прочесывали горные районы в поисках партизанских отрядов неуловимого Мао Цзэдуна. Осень 1930-го каратели ворвались в дом, где пряталась семья коммунистического лидера. Не обращая внимания на детский плач, стали бить прикладами жену Мао. Потерявшую сознание женщину потащили во двор. 8-летний Аньин схватил солдата за ногу, его ударили, отшвырнули. Мальчик встал, взял двух младших братьев за руки, и они пошли следом за матерью, в тюрьму. Их бросили в яму, издевались, били палками. Среднего Аньцина ударили по голове утюгом. На допросах от жены Мао требовали сказать, где скрывался муж. Она не знала. Тогда ей предложили отречься от Мао и жить спокойно. Она отказалась. Через месяц ее расстреляли. Избитых детей выкинули на улицу на произвол судьбы. Какое-то время Мао пытался их найти, но безуспешно. Тем временем гражданин СССР комсомолец Николай Елизаров, отрекшийся от своего отца, делал стремительную карьеру, окончил университет, затем – Казанское танковое училище, поступил в военную академию. Выступал на собраниях, гневно клеймил врагов революции. Советские товарищи ему аплодировали, внимательно слушали, следили за каждым шагом, и делали выводы: «Совершенно секретно. В Оргбюро ЦК ВКП(Б), копия в 5-й отдел ОГПУ… В числе намеченных к отчислению студентов находятся Собинов, Нежданова и сын Чан Кайши – Цзян Цзинго – Елизаров… Считаем их в СССР в качестве заложников…». Подготовка китайских студентов в то время была целевой. Из них готовили либо агентов влияния, либо разведчиков, как военных, так и гражданских шпионов, как людей, которые начнут работать немедленно, так и тех, кто будет «законсервирован» на много-много лет. Конечно, Цзян Цзинго готовили стать агентом влияния. А проклятый сыном отец во всем винил только себя. В личном дневнике генералиссимус Чан Кайши написал: «Как мне не хватает моего сына. Я плохой отец. Не смог позаботиться о нем». В это же время другой отец, коммунист Мао Цзэдун, приобретал большой политический вес. Его партизанские отряды насчитывали десятки тысяч бойцов и довольно успешно сопротивлялись регулярным войскам Чан Кайши. Мао еще не знал, что самый маленький его сын Аньлун умер от лихорадки. Средний Аньцин после черепно-мозговой травмы тяжело болен. Старший Аньин на улицах Шанхая собирает подаяние. Дети продавали газеты, подбирали окурки на улицах, чтобы нашелушить и продать табак, работали маленькими рикшами. Они были потеряны. Никто не знал, где они и что с ними.

Тем временем Николай Елизаров, кандидат в члены ВКП (Б) в июне 1930-го с отличием окончил военную академию. «Совершенно секретно. 25.06.1930 г. Характеристика на тов. Елизарова, выпускника военно-политической академии… Член комсомола с 1925 года, марксистски подготовлен, дисциплинированный, активный. Благодаря своей молодости легкомысленный. В силу отсутствия практической работы и социального происхождения посылать сразу в Китай на ответственную работу не следует…». И сбоку маленькая пометочка: «с. ЧКШ» – сын Чан Кайши. Кадрового офицера Красной Армии, выпускника академии, специалиста по экономике, философии и политике, советская власть послала в Рязанскую область в деревню Жоково. Его должность – уполномоченный по сбору урожая. Деревенские смеялись над его акцентом. Но после того, как нескольких человек забрали сотрудники НКВД, веселого китайца стали бояться. А он жил в разрушенной церкви и плакал ночами, чтобы никто не видел его слез.

Веселый китаец Цзян Цзинго (Николай Елизаров)

«Совершенно секретно. 21.11.1931г. Характеристика на тов. Елизарова… Следует отметить его активность в работе. Мог бы временно использоваться на руководящей работе, вплоть до аппарата ВКП (Б)». Заложник системы, человек без родины, без семьи, отрекшийся от своего отца. Он не знал, что Чан Кайши неоднократно обращался в Кремль с просьбой вернуть сына. Ему отвечали, что Цзян Цзинго Елизаров не желает возвращаться в Китай. Есть телеграмма Чан Кайши послу в Москве Цзян Цзинфу: «Пожалуйста, найдите мне сына и верните его». О секретной телеграмме тут же стало известно в НКВД. Елизарову объявили, что его верность новой родине должна быть проверена практической работой. И в 1932 году покорного китайца отправили очень далеко от Москвы, куда не могли добраться агенты Гоминьдана. В Кремле понимали, что регулярная армия Чан Кайши была в Китае единственной силой, которая отвлекала агрессивную Японию от границ СССР. В начале 30-х годов Советский Союз вновь наладил дипломатические отношения с Чан Кайши. В Гоминьдановский Китай опять потянулись эшелоны с советским оружием, поехали военные советники. Даже было подписано соглашение о сотрудничестве в сфере разведки. Но точно такую же помощь получали и коммунисты Мао Цзэдуна. Иосиф Сталин хорошо понимал: ставку в любом случае нужно делать на сильнейшего, выбирать придется, но пока еще - не время.

продолжение следует...

#Тайвань #история #Корея #КИТАЙ