Дальневосточный треугольник: русские сыновья азиатских вождей. Часть 3. Смертельные союзники, заклят

В 1936 году в трущобах Шанхая подпольная организация все же нашла пропавших детей Мао Цзэдуна. Коммунистический лидер сам ежедневно вел борьбу на грани жизни и смерти. Он понимал, что весть о его найденных сыновьях очень быстро дойдет до гоминьдановской разведки. Рисковать вновь сделать детей заложниками своего смертельного врага он не мог. Даже не повстречавшись с детьми, которых не видел почти 10 лет, Мао распорядился переправить сыновей в безопасное место, в Советский Союз. Почти полгода двух бывших беспризорников под фамилией Юн Фу везли спрятанными в пароходных трюмах через Гонконг, Сайгон, Суэц, Средиземное море, Марсель, Париж.

Аньин и Аньцин Юн Фу

В начале 37-го братья оказались в СССР. Китайские имена заменили на русские. Младший брат стал Колей, старший – Сергеем. Так и записали в приёмном журнале Ивановского интернационального детского дома: Сережа и Коля Юн-Фу. (И в скобочках: «Китаец. Сын Мао Цзэдуна»). Начиная с 1933-го года, Ивановский интердом был скромным, но очень надежным пристанищем для детей зарубежных коммунистов: румын, немцев, болгар, испанцев, итальянцев, китайцев, позднее - для чилийцев, греков, ангольцев, эфиопов, нигерийцев, иранцев и т.д. В общей сложности за все годы существования интердома он принимал в своих стенах воспитанников почти из 80 стран мира. Уже в конце XX века в нем нашли приют дети Чернобыля и других регионов России, пострадавших от стихий и катастроф. В интердоме принимали, утешали, отогревали души и сердца. Детям, пережившим страшные потрясения, рано повзрослевшим, многим потерявшим и родину, и родителей, воспитатели и учителя интердома помогали вернуть хоть краешек детства. Сыновья китайского вождя в страшном 37-м не стали исключением. Их не касались ужасы террора и репрессий, царившие в России. Для вчерашних беспризорников настали тихие, спокойные, почти счастливые времена.

Младший тихий Коля отошел в тень. Старший Сергей очень быстро стал всеобщим любимцем. Благодаря необычайным способностям уже через полгода он бегло говорил по-русски. Бывший шанхайский беспризорник все свободное время проводил в библиотеке. Любимые предметы – история, литература, математика.

В 1937 году сотрудники Свердловского НКВД подняли тревогу: пропал член городского совета партии, один из руководителей Уралмаша коммунист Николай Елизаров. Пропал бесследно, вместе с семьей. 5 лет назад этот молодой китаец приехал в Свердловск из Москвы по направлению на руководящую должность. Но сначала ему пришлось поработать простым слесарем. В 33-м году стал помощником начальника механического цеха. Никто не знал, что за его плечами университет, танковое училище и военная академия. Елизаров активно участвовал в общественной жизни, постоянно выступал на собраниях. Вскоре его назначили на идеологически важную должность: главным редактором заводской газеты. На заводе веселый китаец был предельно внимательным, наблюдал за вся и всеми и приглядел... голубоглазую скромную девушку. Согласно документам: Фаина Вахрева, 1916 года рождения, сирота, член ВЛКСМ, образование 7 классов, токарь.

Николай Елизаров с женой Фаиной

Много лет спустя токарь Фаина станет первой леди Тайваня. Ну, а в 1935 году на их свадьбе гуляло все заводское начальство Уралмаша, активным, политически грамотным, идеологически подкованным молодоженам от завода выделили отдельную квартиру, подарили путевку в Сочи. Через год у них родился сын. «Совершенно секретно. 1936 год. Заявление тов. Елизарова о вступлении в ряды коммунистической партии. Родился я в семье Чан Кайши (кровавая собака китайской черной реакции)… Если мне придется в будущем встретиться с Чан Кайши, я буду беспощадно расправляться с ним и его людьми». Кандидат в члены партии Елизаров писал эти строки, еще не зная, что его отец вновь стал союзником СССР. В 1936 году агентам Мао Цзэдуна удалось арестовать самого Чан Кайши. Правительство Китая тут же отправило телеграмму в Кремль: «… смерть Чан Кайши приведет к серьезной угрозе для границ Советского Союза. Надеемся, что Советский Союз найдет способ гарантировать жизнь Чан Кайши». Мао уже назначил день расстрела своего врага. Получив из Москвы указание немедленно освободить Чан Кайши, он в бессильной ярости вынужден был подчиниться. Мало этого, ситуация вообще менялась стремительно и кардинально: в 1937 году Япония все-таки напала на Китай. Два смертельных врага Мао Цзэдун и Чан Кайши подписали временное перемирие, договорились о едином фронте и даже чокнулись фужерами. Когда есть общий враг - дружить несложно.

«Генералиссимус Чан Кайши мобилизовал тысячи людей… Неисчерпаемы резервы китайского народа…», - такую кинохронику часто показывали в Иваново. Но в комнате китайских воспитанников висел портрет только коммунистического лидера Мао Цзэдуна. Его сын Сергей – секретарь комсомольской организации Ивановского интердома, отличник, спортсмен и весельчак. В 38-м году Мао Цзэдуну передали из интердома фотографии его сыновей. Железный Мао, командир миллионной Красной Армии Китая писал в Россию заботливые строки: «Дорогие Аньин и Аньцин, то и дело вспоминаю вас. Знаю, что положение ваше довольно хорошее. Надеюсь, что вы ответите мне. Я очень жду от вас письма. Здоровья, радости и успехов! Мао Цзэ Дун». Мао очень гордился успехами старшего сына. Передавал ему посылки с книгами по китайской философии, классической литературе. В мыслях Мао уже представлял сына наследником своих идей. И Сергей готовился делать революцию вместе с отцом. Он писал отцу, что хочет скорее приехать на родину. Каждый день после политинформации юноша делал отметки на большой карте Китая.

1937 год. На Уралмаше репрессии. Николая Елизарова уволили с должности редактора газеты. По заводу поползли слухи, что коммунист Елизаров – китайский шпион. И тогда... товарищ Елизаров исчез вместе с женой и сыном. Поиски не дали никаких результатов. В Свердловском НКВД так и не узнали, что все эти годы Николай Елизаров вел двойную жизнь, готовясь к секретному заданию Коммунистической партии. Его, специалиста по переговорам, ценнейшего агента Коминтерна берегли, чтобы использовать только в самом крайнем случае. И случай представился. В 1936 году в Гонконге был арестован советский разведчик, который контролировал всю агентурную сеть в Китае и Японии. Доложили Чан Кайши. Генералиссимус воспринял это, как шанс: «Зачем убивать? Все равно от него ничего не добьешься. Давайте обменяем на моего сына». Кремль не стал возражать против обмена. В марте 37-го Елизарова срочно вызвали в Москву. Ему поставили задачу договориться отцом о создании единого фронта против Японии. Гарантировали безопасность, но с одним условием: жена и ребенок должны остаться в СССР. И тут обычно беспрекословный китаец взбунтовался: он выполнит задание партии, но семья поедет с ним. Отказать Елизарову и поставить сверхважную операцию под угрозу никто не решился. «Совершенно секретно. 15.05.1937 года. Генералиссимусу Чан Кайши. Отец! Неужели нам нельзя договориться, как главе Гоминьдана с коммунистом, но и как отцу с сыном? Цзян Цзинго». 25 июля 1937 года Николай Елизаров с Фаиной и ребенком проезжали на поезде через Свердловск. На перрон попрощаться вышли их близкие друзья, простые рабочие с Уралмаша. «Совершенно секретно. 25.07.1937 г. В управление НКВД г. Свердловска… шпиона Елизарова при отъезде в Китай встречали и провожали Денисова, Державин, Павлова, Аникеев…». Почти всю дорогу Елизаров молча стоял у окна. Агент влияния или заложник, получивший свободу? В августе 37-го Чан Кайши написал в своем дневнике: «Кости и мясо соединились. Сын вернулся из России. Разлука продолжалась 12 лет, теперь духи предков могут успокоиться». Чан Кайши знал, что отречение сына было вынужденным, и простил его. К тому же он был прагматик, а Цзян Цзинго можно было использовать в дальнейшем укреплении отношений Гоминьдана с Кремлем. После короткой встречи с отцом Елизаров с женой и ребенком уехал в маленький городок Сикоу к матери. Чан Кайши захотел, чтобы сын прошел период реабилитации, вспомнил иероглифы, почитал труды китайских философов. Он запретил называть его русским именем. При знакомстве с тестем Фаина продемонстрировала максимальное уважение. Чан Кайши встретил русскую невестку холодно, но через несколько месяцев признал ее и лично дал Фаине новое имя: Цзян Фанлян – добродетельная. Цзян Цзинго, вновь обрел родину. Москва, Кремль, НКВД – все осталось где-то далеко, как страшный сон. В 1941 году Сергею Мао исполнилось 19 лет. В письмах отец советовал ему не торопиться в Китай: «Учись, постигай естественные науки, а политикой заняться всегда успеешь». Сергей стал капитаном футбольной команды Ивановского интердома. Первый матч они сыграли 22 июня 1941 года. Его не брали фронт – все-таки сын Мао Цзэдуна. И тогда вместе с другими старшими ребятами из интердома он пошел в военное ополчение. Там Сергей получил начальную военную подготовку – выучился на пулеметчика. «В ставку верховного главнокомандующего. Уважаемому товарищу И. В. Сталину. Я простой молодой китаец. Я люблю Советский Союз так же, как и Китай. Я хочу отомстить за миллионы убитых советских граждан. Я решительно требую отправить меня на поле боя. Прошу вас утвердить мою просьбу. С революционным приветом, Сережа (сын Мао Цзэдуна – Мао Аньин)». По личному распоряжению Сталина Сергей был принят в суворовское училище. Блестяще прошел курс ускоренного обучения, и был направлен в Шуйское танковое училище. Он рвался на фронт. Но в 43-м Сергея Мао направили в Москву в военную академию. Его берегли, молодой лейтенант был слишком ценным кадром для разведки Советского Союза.

Мао Аньин. Москва, 1944г.

После академии Сергей добился своего: оперотдел что-то пропустил в документах, и в 44-м году коммунист, капитан советской армии Сергей Мао попал на фронт. Танкист, он участвовал в крупнейших сражениях, брал Варшаву, Прагу, под Будапештом получил контузию. Не долечившись, сбежал из госпиталя. Он почти дошел до Берлина. Но весной 45-го оперативники спохватились и сына Мао срочно отозвали в Москву.

Лейтенант Мао Аньин

Сергей мог лишь догадываться, что его набирающий силу отец, вождь китайской компартии Мао Цзэдун, все больше интересовал Кремль. И еще Сергей не знал, какую важную роль скоро сыграет в его жизни Цзян Цзинго, сын смертельного врага его отца. Все эти годы сын Чан Кайши занимал скромные должности в администрации Гоминьдана. Изредка он встречался с советскими военными советниками. Любил поговорить с ними по-русски, посмеяться и выпить водки. Несмотря на то, что Елизаров вышел из коммунистической партии, за ним закрепилась кличка «большевик». Его русская жена посвятила себя семье. Воспитывала троих детей, помогала мужу в работе, вела себя очень скромно, с уважением относилась к Чан Кайши. Про нее говорили, что она стала больше китайской женщиной, чем многие китаянки.

Цзян Цзинго и Цзян Фанлян с детьми

Сергей Мао не раз писал рапорты с просьбой отправить его работать в Китай, к отцу. Но, по мнению Кремля, молодой китаец был еще недостаточно подготовлен для серьезной политической работы. Сергей получил направление в Московский институт Востоковедения. Он очень любил учиться, отличался глубокими серьезными познаниями в политэкономии, но держал себя скромно и просто. В институте никто не знал, что он – сын Мао Цзэдуна, Сергей числился в списках студентов под фамилией Юн Фу. Тем временем в Китае сын Чан Кайши настолько восстановил доверие своего отца, что летом 45-го тот вновь отправил его в Москву. Бывший коммунист и агент влияния должен был получить гарантии, что Советский Союз не выступит на стороне Мао Цзэдуна, если в Китае начнется гражданская война. Переговоры прошли удачно. Во время официального обеда в Кремле Сталин предложил тост за Цзян Цзинго, как за преемника Чан Кайши. Глава советского правительства подарил бывшему советскому гражданину именной автомат и передал привет отцу. Цзинго не мог знать, что скоро Сталин будет поднимать такой же тост за сына Мао.

Полтора десятилетия войны с японцами унесли жизни миллионов китайцев. Победа же обострила отношения между враждующими партиями - КПК и Гоминьданом. Мао был категорически против, но Чан Кайши не стал задерживать на территории Китая пленных — миллион триста тысяч японских солдат и офицеров вернулись на родину. Правительство Гоминьдана также не стало требовать репараций с Японии. Чан Кайши стремился к миру и говорил, что следует устранять причины, разделявшие две нации — китайскую и японскую. Он и с коммунистами попытался наладить мирный диалог. В августе—октябре 1945 года в Чунцине происходили встречи Чан Кайши и Мао Цзэдуна, но они оказались безрезультатными и последними. Риск миллионами жизней бойцов с той и другой стороны, разруха и голод в стране, отнятие у народа права на передышку после многолетних боев и оккупации - в расчет не принималось ничего. В 46-м году хрупкое перемирие между Гоминьданом и коммунистами рухнуло. Цзян Цзинго стал главным телохранителем отца. Через его руки шли все секретные донесения. В одной из шифровок сообщалось, что из СССР к Мао Цзэдуну выезжает его сын, офицер советской армии. Цзинго доложил об этом отцу: «Наши агенты могут перехватить сына Мао и взять в плен. Но я не хочу этого. Он – танкист, так же, как и я. Возможно мы учились у одних преподавателей, имеем общих знакомых. Я не видел тебя долгие годы. Он не видел отца 19 лет. Пусть едет спокойно». Чан Кайши, как ни странно, согласился.

Перед отъездом в Китай Сергея вызвали в Кремль. Иосиф Сталин похвалил молодого офицера за боевые ордена. Сергей не знал, что все эти годы Сталин внимательно читал донесения о его жизни. В сыновьях китайских лидеров он видел возможных наследников Мао и Чана. Прощаясь, Сталин поднял тост за Сергея, подарил на память именной пистолет и просил передать привет отцу. В Китай Сергей добрался на удивление спокойно. Перед встречей с отцом переоделся в советскую военную форму, надел ордена. Но вместо ожидаемой похвалы встретил только недовольную реакцию отца. Тот велел форму немедленно снять, швырнул сыну свои старые ватник и штаны. Мао решил, что сын плохо понимает китайскую действительность, и ему необходимо пройти трудовое перевоспитание. Сергей подчинился. Боевой офицер уехал в деревню работать в поле. Перед отъездом отец и сын сфотографировались. Позже Мао всем показывал карточку и гордо говорил: «Это – мой старший. Вы посмотрите, какое у него светлое лицо!».

Из воспоминаний младшей дочери Мао Цзэдуна Ли На: «Помню, что отец рассказывал: когда брат приехал в Яньань, отец потребовал, чтобы тот снял советскую офицерскую форму и надел его старый ватник и ватные брюки. Так он превратил сына из «иностранца», из «советского офицера» в простого крестьянина, в бойца Восьмой армии. А потом он отправил брата в «трудовой университет», сказав ему: «Раньше ты ел хлеб, пил молоко, а теперь ты в Китае и нужно попробовать шаньбэйскую чумизу, она очень полезна для здоровья!» ...В «трудовом университете» брат научился многому: научился погонять осла, вывозить на поле удобрение, научился сеять – повесит на шею суму с кукурузными семенами и обеими руками разбрасывает. Местные крестьяне не могли нахвалиться им : «Аньин – хороший ученик, всем полевым работам научился». ...Потом ситуация изменилась. Было решено вернуть брата обратно. Отец внимательно оглядел Аньина и с довольной улыбкой покивал головой. Брат был одет в одежду из грубого серого домотканого полотна, голова повязана полотенцем – загорелый дочерна, он теперь совсем не отличался от крестьян Северной Шаньси». Через месяц Сергей получил должность переводчика в отделе пропаганды ЦК. Из письма Мао Цзэдуна Мао Аньцину (Николаю Юн Фу) в Москву: «Мой дорогой сын Аньцин! Аньин привез мне твое письмо, и теперь я знаю, как у тебя идут дела, и это меня очень радует. Я увидел твоего брата и словно увидел и тебя. Продолжай учиться, а закончишь учебу, вернешься на родину и будешь служить народу. Твоя младшая сестренка Ли На передает тебе привет. Ей уже пять с половиной лет. Посылаю тебе две бумажные вырезки, которые она сделала. Желаю тебе успехов и хорошего настроения. Мужай!» (7 января 1946 г.)

Мао Аньцин в Москве

Армия Гоминьдана отступала под натиском китайских коммунистов. Чан Кайши в отчаянии обратился за военной помощью к Соединенным Штатам. И тогда Иосиф Сталин сделал окончательный выбор: СССР передал все трофейное японское оружие Мао Цзэдуну. Осенью 49-го Гоминьдан потерял убитыми и ранеными почти миллион солдат. Битва за Китай закончилась. Остатки разбитых частей националистов бежали на остров Тайвань. За спиной Чан Кайши тенью стоял его самый надежный телохранитель – сын. Они оба знали, что маленький остров коммунисты раздавят за несколько дней, и готовились к смерти.